01 была набита битком, сидели и стояли в проходах, а на подоконниках там не получается толком сидеть :). Народу было явно больше, чем в прошлом году, так что всё идёт к тому, что
Начал Андрей Анатольевич с того, что сперва сезон протекал малообнадёживающе, так что фактически к концу августа у сегодняшней лекции практически не было шансов. Но 22 августа ситуация коренным образом изменилась, а к концу сентября улов этого сезона составил 13 грамот из Новгорода и 2 из Старой Руссы. Удивительным было и то, что 8 из 15 грамот - целые; как заметил лектор, "попали на некоторую усадьбу, где жили люди, которые могли себе позволить не рвать грамоты". Кратко было сообщено и о находке "других предметов с буквами" и настенных надписей как в Софии, так и на Городище под Новгородом (и обещают, что в декабре А.А.Гиппиус и С.М.Михеев в Вышке расскажут про эти граффити).
Было вспомянуто и о том, что две последние грамоты прошлого сезона были найдены между первой и второй лекциями 2016 года, так что рассказывать о них в прошлом году было ещё невозможно, а в этом году уже очевидно, что одна из них совершенно уникальна, так как написана дисграфиком.
В этом году было найдено 2 грамоты XII века. Одна из них - № 1091) совершенно замечательна: она представляет собой список, включающий восьмерых людей, шестеро из которых названы по имени и трое - по степени родства (скорее всего - по отношению к другим участникам списка). Предположительно это список гостей, которые должны были присутствовать при крестинах младенца: Фома и его жена Стеша, Миха и его мать, Янка и её мачеха, а также Яким с Микулой. Любопытно, что эта грамота, в которой ничего, кроме имён, нет, дала Андрею Анатольевичу повод рассказать о том, что двоих людей из списка мы уже знаем: это Яким, написавший 37 берестяных грамот весьма характерным почерком, по которому его узнавали даже в текстах, состоящих всего из шести букв, и Янка, написавшая грамоту, адресованную свахе, о том, что "детище хочет того, о чём ты говорила". А ещё в этой грамоте большинство слов разделены вертикальными чертами, что вызвало любопытный экскурс в историю появления деления на слова в рукописных и печатных книгах Древней Руси, а также в Византии и в Европе.
Остальные новгородские грамоты датируются XIV веком и происходят из нового раскопа Дубошин-2. Грамота № 1101 содержит 11 строк однообразного текста: "Имярек дал рубль/полтину", но перечень имён и прозвищ оказывается чрезвычайно любопытным: в нём фигурируют Шуст, Федорко Башаров, Кукла, а также прекрасные пары Савва с Притыкою и Минко Кулотин с Зарубою. Про последних сообщается, что они не просто дали рубль, а сделали это "день сеи" (использована форма В.п., она соответствует форме "днесь" и пишется, естественно, без всякого предлога "в", который здесь ни к чему).
Грамота № 1096, написанная от имени Климентья и Марьи к Пятку Опарину, перекликается с найденной аж 60 лет назад грамотой № 311, где крестьяне просят господина не отдавать пашню "Климцу Опарину": любопытно, что крестьяне его не любят и называют презрительным вариантом имени Климец, а сам себя он величает Климентьем.
Грамота № 1098 содержит жалобу некоего Терентия на то, что его адресат никак не пришлёт ему ни процентов с его денег, ни рыб, хотя он и пишет об этом уже третью грамоту; применительно к этому тексту Андрей Анатольевич вызвал бурный восторг аудитории определением формы "а вы ко мне не пришлете" остроумным термином "презенс напрасного ожидания".
Несколько грамот адресованы некоему важному человеку "Офоносу", от которого его адресаты ждут помощи в непростых (судя по всему, юридических) делах. По поводу формулировки в одной из этих грамот "убиле съна моего" Андрей Анатольевич рассказал про эволюцию значений глагола "убити" в древнерусском языке, первоначально означавшем "сильно побить" (это я, признаться, сама люблю рассказывать на занятиях в связи с Житием Аввакума, вот не далее как на этой неделе на ВШТ об этом говорили). А вот что "орудием" называли сложное и запутанное юридическое дело, я раньше не знала.
А закончилось всё "головоломной", по определению Андрея Анатольевича, грамотой № 1102 от Лукерьи к матери, в которой все слова стали понятны довольно быстро, а содержание было совершенно темно, пока А.А.Гиппиус, который, как заметил лектор, "знает жизнь древних новгородцев изнутри", не расшифровал это письмо как записку, которая содержит набор распоряжений о том, что надо сделать после похорон кого-то из родственников. Мне в этой грамоте понравилась форма, которой текст заканчивается: "шлю ти бижа", т.е. пишу тебе на бегу. А главным достоинством грамоты является то, что многочисленные имеющиеся в ней противоречия с нормой ("макти" вместо "матки", "рубили" вместо "рубль", что привело в середине текста к появлению шикарной фразы "рубили все свои", "потину" вместо "полтину") объясняются фонетически, т.е. она пишет так, как слышит (тут я, конечно, сразу вспомнила про то, что Карамзин не даром считал женщин носительницами живой речевой культуры, хотя, конечно, имел в виду совсем других женщин в совсем другое время).
Лекция длилась 2 часа 40 минут - совершенно на одном дыхании. К последней грамоте Андрей Анатольевич заметил, что мы уже сильно перебираем время, но аудитория категорически заверила, что никуда не спешит.
- Да? - воскликнул АА. И задорно продолжил: - Ну тогда ладно!!!
Аудитория взорвалась аплодисментами.
Но и это время проходит, и сказаны последние слова, и смолкают аплодисменты, и народ начинает расходиться, и думается по привычке каждый год одно и то же:
- В следующем году на Зализняке!
