...Или, может быть, он ещё ближе: может быть, он - тот серый кот, который
повадился сидеть перед соседским домом и мурлыкать, когда я протягиваю
к нему руку; может быть, он - маленький щенок, которого другой мой сосед
ведёт на поводке; может быть, он - ребёнок, которого несколько месяцев
назад я видел на городской площади, он бежал, вопя от радости, и родители,
отдуваясь, едва поспевали за ним; может быть, он - цветок, что внезапно
расцвёл на кусте рододендрона, который я давно уже считал захиревшим;
может быть, он - вон то облако, та волна, тот дождь, тот туман...
Ханья Янагихара. Маленькая жизнь.
повадился сидеть перед соседским домом и мурлыкать, когда я протягиваю
к нему руку; может быть, он - маленький щенок, которого другой мой сосед
ведёт на поводке; может быть, он - ребёнок, которого несколько месяцев
назад я видел на городской площади, он бежал, вопя от радости, и родители,
отдуваясь, едва поспевали за ним; может быть, он - цветок, что внезапно
расцвёл на кусте рододендрона, который я давно уже считал захиревшим;
может быть, он - вон то облако, та волна, тот дождь, тот туман...
Ханья Янагихара. Маленькая жизнь.
Наверное, сложно сказать про семисотстраничную книжку, что я прочитала её запоем или взахлёб, тем более, что у меня на это ушло три недели, но, тем не менее, это почти так...
Сначала я читала просто с удовольствием. Именно в это время в ленте появились отклики первых прочитавших, и я не могла не удивляться, что не испытываю совсем ничего из того, о чём пишут те, кому книга не понравилась. В начале второй половины наступил перелом, впрочем, у меня всегда так бывает с избытком телесности: я не люблю постели, выставленной на всеобщее обозрение, и мне стало казаться, что я читаю о том, что бывает, когда ничего, кроме тела, нет, и поэтому всё позволено. При этом даже здесь мне ни разу не хотелось бросить (разве что я осознала, что не каждому посоветую эту книжку). Но примерно последняя четверть оказывается совершенно невыносимо пронзительной, а последние страницы - просто до слёз, и дойдя до самого конца, понимаешь, что это действительно очень крутая книга...
Иногда кажется, что в ней намеренно отсечено всё, что мешает главному, а главное - это то, что есть человек для человека. Поэтому иногда практически нарочито отсутствует внешний мир, детали эпохи и приметы времени, без которых, как мы, вроде бы, уже привыкли, невозможен современный роман. Поэтому герои практически не меняются: это так и есть, если смотреть изнутри, так практически каждый из нас смотрит на самого себя, иногда даже не отдавая себе в этом отчёта. Банально говорить, что она про человеческие отношения, хотя весь их спектр покрывается: дружеские, родительские, сыновние, рабочие, любовные - но, скорее, она про путь человека к другому человеку, который всегда есть путь к самому себе. Путь через боль и счастье, через потери и обретения, через баланс жизни и смерти, через узнавание и прощение. "Прости" - наверное, самое частотное в романе слово, его все говорят всем, хотя чаще других - конечно, Джуд. Простить бывает сложно, а бывает просто, простить бывает поздно, но невозможно простить только самого себя. А к концу жизни - раннему или позднему - оказывается, что твоя жизнь - это люди, которые в ней были, люди, в жизни которых ты был, так что все мы на самом деле каким-то странным образом состоим друг из друга, но обычно этого не замечаем, поэтому сказать об этом нам надо так, чтобы уже ничего не отвлекало...
