Сначала обсуждали, кого допустят к обсуждению. Потом некоторые коллеги-лингвисты (не будем показывать пальцем) предлагали, кого бы из программы под это дело выкинуть. И вот теперь говорят, что концепция-то уже разработана.
Удивительное дело: четверть века назад мы избавились от единственно верной направляющей идеологии, но, судя по всему, жить в многоголосии мира так и не научились. Как-то всё-таки проще, когда взгляд один: не надо думать, не надо разбираться в системах аргументации, не надо анализировать факты. Записал, выучил - и в дамках.
Я и без единого учебника каждый год на первом курсе сталкиваюсь с тем, что разные взгляды и концепции представляют для вчерашних школьников большую проблему. А возникают эти разные взгляды сплошь и рядом - от фонетики до древнерусской литературы. И хотя на занятиях по "Слову о полку Игореве" мои студенты довольно быстро привыкают начинать ответ на вопрос словами: "По этому поводу есть несколько версий...", но всё равно часто оказывается, что - сознательно или подсознательно - они ищут одну, которая была бы правильной. Не "для себя" правильной - но той, которую можно предъявить мне, преподавателю и экзаменатору, и получить пятёрку в зачётку.
Единый учебник по истории приведёт к тому, что снова (надеюсь, на какое-то время, но от этого не сильно легче) актуализируется определение М.Н.Покровского "История - это политика, опрокинутая в прошлое". Надо ли объяснять, насколько это повредит исторической науке?
Литература - материал ещё более неоднозначный. Литературоведение - для меня - не только (да и не столько) наука, сколько искусство интерпретации. По-настоящему талантливый текст всегда оказывается глубже того, что вложил в него автор, отзывается на новые обстоятельства новым же звучанием, может повернуться к следующему поколению читателей какими-то доселе неведомыми сторонами. Перечитайте сегодня Салтыкова-Щедрина (пока его не исключили из "единой программы" за вредность) - лет пятнадцать назад эти же тексты совсем не так звучали. Что уж говорить о психологической прозе. Да и о любовной лирике.
Теперь мы снова решили, что литература должна воспитывать. Люди моего поколения хорошо помнят, как это было - и какое тошнотворное послевкусие оставалось после всех этих "лучей света", "тёмных царств" и "Львов Толстых как зеркал русской революции". Я хорошо помню, как, получив четвёрку за медальное сочинение на тему "Нравственные проблемы современной советской литературы" за идеологически невыдержанное раскрытие темы в 1988-м году, я услышала от учительницы литературы шипение: "Надо было про Пушкина писать, зачем ты взяла спорную тему и неоднозначные тексты?! Дура!!!" Ей, конечно, - как литераторше, завучу и парторгу школы - было обидно за медальную статистику, а я этой четвёркой гордилась несказанно: в мои 16 мне казалось, что я эдакий гордый борец с режимом и одновременно трагическая жертва этой борьбы.
Люди старшего поколения хорошо помнят, как на филфаках студенты уходили от идеологической коньюнктуры в древники - общественную карьеру не сделаешь, но здравость рассудка есть шанс сохранить. Теперь у нас духовные скрепы в тренде, боюсь, и там не спастись...
Но вообще-то я опасаюсь за программу. Если исходить из того, что "в 16 лет у человека должно быть сформированное представление о моральных ценностях, в соответствии с которыми он и определяет отношение к семье, детям, старикам" (Павел Пожигайло, председатель комиссии по культуре и сохранению историко-культурного наследия Общественной палаты) - то я вообще не очень понимаю, какие именно тексты туда войдут. Помню, как-то студенты посетовали на коллегу, которая сообщила, что "Москва - Петушки" - плохое литературное произведение, потому что "разве вы хотели бы себе такого мужа?" Я тогда заметила, что с этой точки зрения в русской литературе вообще сложно найти хорошие тексты. Мы посмеялись, с тех пор коллега уже некоторое время как на пенсии, но вот дело её, похоже, как раз процветает.
А с другой стороны - особенно в контексте идеи о том, что "не надо перегружать школьную программу громоздкими произведениями, которые школьники не в состоянии понять", - чего проще? Стихотворение Лермонтова "Родина" редуцируется до "Люблю Россию я" (ибо продолжение уже попахивает пресловутыми "двойными стандартами"), из Ахматовой остаётся трёхстишие "Нет! и не под чуждым небосводом и не под защитой чуждых крыл - Я была тогда с моим народом" (а вот это вот дальше "к несчастью" - не надо, не стóит, зачем это, право), литература воспринимается сквозь призму привычного твиттер-формата - и всё хорошо.
Или вот тут, помнится, некоторое время назад некие писатели хотели вернуть госзаказ на литературные произведения. Заказать, оплатить - и воспитывать. А то и правда, читаем какую-то чепуху двухвековой давности.
Я даже больше скажу: если эту идею хотя бы частично перенести в вуз, то только представьте, насколько сократятся списки обязательной литературы на филфаках и с каким облегчением вздохнёт новое поколение студентов.
Радует только одно: когда-то в ранней юности я начинала с того, что перепечатывала на пишущей машинке Бродского в пяти экземплярах на папиросной бумаге, теперь же всё-таки есть надежда, что программы, блокирующие запреты Роскомнадзора, позволят мне закончить жизнь, читая то, что окажется за пределами рекомендованного к чтению добропорядочным российским гражданам депутатами и общественнопалатниками. Да и то: хоть от технического-то прогресса должна же быть польза гуманитарию...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →