Лишний раз убедилась, что про Эраста Петровича мне всё-таки нравится больше, чем про "сэра Николаса": в первого я искренне влюблена, но зато второй - гораздо менее обаятельный и гораздо более обыденный - не затмевает своей фигурой всё вокруг себя и не так отвлекает от всего остального: сюжета, деталей, других персонажей, идей и стиля.
Дочитывая, подумала, что финал превращает философский роман всё-таки в детектив. Не будь последних полутора страниц, "Сокол и Ласточка" стал бы романом прежде всего о том, как и почему прошлое прячет свои тайны, и о том, как это пронзительно горько - знать, что тот, кто стал тебе дорог, проходит мимо, думая, что дошёл до конца. И недаром самым удавшимся образом в книге оказывается бессловесный вестник этого прошлого, японский попугай со множеством имён, пытающийся помочь потомкам пройти путём предков...
