Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...

На протокольных мероприятиях в честь грядущей годовщины Победы народ пьёт за советскую власть и против Украины. Мне становится нехорошо почти физически, я выхожу, сославшись на важный звонок, и некоторое время задумчиво курю на крыльце, почти недоумевая: а что я здесь до сих пор ещё делаю?
В ленте пишут про ограничения на выезд за границу для учёных во избежание утечки мозгов, и я в который раз за последнее время думаю о том, что нет ничего более постоянного, чем упрямая периодичность накрывающего нас времени, из уроков которого мы почему-то никак не научимся делать хоть какие-то выводы.
Наверное, это всё когда-нибудь кончится, по крайней мере, лично для меня, и - возможно - даже быстрее, чем мне сейчас кажется.
А вечером мы нарнийской компанией едем в гостеприимный подмосковный дом, где нас кормят волшебной солянкой, где мы жарим шашлыки, пьём вино, говорим обо всём, и возникает ощущение, что мы временно оказываемся за дверью того самого платяного шкафа, откуда открывается путь в Нарнию и откуда обычная повседневная жизнь кажется слишком нереальной для того, чтобы воспринимать её проблемы всерьёз.
Но до конца не отпускает, и надо возвращаться, и мы машем руками хозяевам и ныряем в переходы, расстаёмся и друг с другом и уходим в ночь.
Покамест - не навсегда...

Книга Джонатана Фоера "Жутко громко и запредельно близко" читалась долго и трудно: с одной стороны, обстоятельства моей нынешней жизни не располагают к интенсивному чтению, с другой - текст непростой, вязкий и отчасти даже муторный, но в то же время затягивающий, не отпускающий, заставляющий к себе возвращаться и таки дочитать до конца.
Текст, в котором история мальчика Оскара, потерявшего отца во время катастрофы 11.09.2001, переплетается с историей его бабушки и дедушки, рассказывает о том, что жизнь - это прежде всего осложнённая коммуникация, причём причины этой сложности могут быть как объективные (один из ярких эпизодов, когда герой, который не говорит, а пишет слова на бумаге, адресует их женщине, которая их практически не различает), так и субъективные (отец всю жизнь пишет письма своему сыну, но так и не отправляет их). В результате получается, что самое трудное - успеть сказать главное самым близким людям и/или суметь услышать это главное от самых близких людей. Это не всегда получается, но к этому всё-таки стоит стремиться.
( Collapse )
Жизнь нельзя отмотать обратно, хотя часто мы именно это и пытаемся сделать. В жизни нельзя обнаружить то, чего в ней нет. Каждый наш поступок оставляет след не только в наших сердцах, но и в душах тех, кто оказался с нами рядом. Оскар ищет отца, разгадывая тайну ключа, случайно оказавшегося в вазе, стоящей на полке, и цепь случайных встреч знакомит его с самыми разными людьми, каждый из которых приводит его к себе - и тем самым и к отцу, но не в обычном, линейном пространстве, а скорее в системе координат внутреннего мира человеческой души.
И дед, не успевший вернуться к сыну, возвращается к внуку, и их встреча внешне случайна, но внутренне неизбежна и закономерна. В отличие от разлуки и смерти, противоречащих естественному ходу вещей.
Мир человеческих отношений всегда шире двух вариантов ответа, которые можно написать на ладонях, чтобы использовать на все случаи жизни. Для них и в самом деле нужна запредельно бесконечная тетрадь...
***
А ещё я впервые в жизни напрочь забыла, что интернет у меня оплачен до сегодняшнего вечера (вот как оно бывает, если платить сразу за полгода, но в этом случае седьмой месяц бесплатно), и если бы Гош про это не вспомнил, то праздники мы провели бы вне новостей и трудов :-).